Нас на одной лестничной площадке было две, практически одинаковые пролетарские семьи - родители и по двое сыновей с разницей в возрасте в 9-10 лет. Но какие разные у детей сложились судьбы! У соседей - братья 1970 и 1980 годов рождения. У нас - я с 1972 и брат с 1981 годов.
Старший сын соседей застал Афган. Вернулся оттуда с общим выводом войск вроде бы внешне невредимым, но... С гепатитом, с туберкулёзом и с наглухо двинутой от психологической травмы головой. Оказавшись у себя на родине со своими болячками совершенно никому не нужным и неприкаянным, в начале 90-х он связался с рекетирской бандой, был посажен и тихо зачах в СИЗО от своего туберкулёза.
Я же, призвавшись в армию, отслужил спокойно два года в соседней с нашей области. Разве что страна, на верность которой присягал, за это время существовать перестала.
Младший сын соседей ушёл в армию и тут же, через три месяца попал в горнило Чечни, где и пропал на долгие пять лет. Как позже выяснилось, сгинул он после недели пребывания в Грозном и затем его обезображенное тело отдельными кусками все эти годы лежало неопознанным в железнодорожном холодильнике-рефрежираторе. Только после дорогой на то время генетической экспертизы удалось его опознать.
Мой же младший брат сумел так же спокойно отслужить в период между двумя чеченскими войнами.
Отцы в обеих семьях умерли в начале двухтысячных. А наша ныне пожилая мама, и до того всегда бывшая на короткой ноге с соседкой, из сострадания сблизилась с нею ещё больше, ибо у той от похорон всех своих мужчин малость поехала крыша. Ныне живут вдвоём в нашей бывшей квартире, откуда мы выпорхнули, создав свои семьи. А квартиру соседки сдают.
Когда с братом навещаем маму, соседка при встрече всегда называет нас именами своих сыновей. Это немного коробит, но разубеждать старую женщину у нас нет моральных сил. Так и живём, как в песне пелось, за себя и за того парня. Точнее - парней.