Мою бабушку эвакуировали из блокадного Ленинграда в 13 лет. Она должна была ехать в "теплушке" вместе со своей крестной и 17-летней дочкой крестной. Накануне эвакуации у дочери крестной начался кровавый понос, но она взяла слово у моей бабушки никому об этом не рассказывать, иначе ее бы сразу положили в госпиталь, и всем пришлось бы снова дожидаться своей очереди на спасение. Мать обнаружила, что у дочери кровавая диарея только в пути. Она умерла в вагоне на второй или третий день их путешествия. Мать не плакала. Не было сил. Она лишь хотела сойти с поезда и похоронить свою дочь на ближайшей станции, в одной из деревень. Но ее предупредили, что, если она останется ради старшей девочки, то потеряет и младшую: слишком переполнены были эвакуационные поезда, места на всех не хватало. И тело осталась лежать на перроне, среди несколько десятков других тел несчастных блокадников, не доживших до спасения. Местные жители похоронили их в братской могиле. А поезд с окаменевшей от горя матерью и рыдающим подростком шел вглубь Ленинградской области. Моя бабушка до сих пор плачет, вспоминая эту смерть, и не может себе простить, что вовремя не рассказала о болезни.