Засело в голове воспоминание. Сидел в коридоре дневного стационара отделения химтерапии, ждал заведующую для разговора касательно дальнейшего лечения жены. Рядом пост медсестры. Там стоит высушенный мужичок, ругается сиплым голосом с медсестрой. Он приехал из области на очередную химию, сдал все анализы, отсидел в очереди, получил все справки и направления, чтобы в итоге узнать, что его фамилии нет в списке на госпитализацию! Хотя в бегунке и прошлой выписке дата следующей химии четко указана, мужчина точно ничего не перепутал. Просил поднять бумаги и выяснить, почему его нет в списках, или вписать заново. Хоть куда вписать, лишь бы ему не терять время, деньги и силы на перезапись и пересдачу всех анализов. Отлично понимаю, как такая ситуация может стать маленьким концом света, особенно для человека из области. Медсестра от него то вяло, то злобно отмахивалась. Мужик не выдержал и так протяжно: — Да поймите вы меня, наконец! Встаньте на моё место! — Да не хочу я вставать на ваше место! Сами там сидите! Я офигел. Впервые в жизни увидел, что человек постарел за миг лет на десять: посерел, осунулся, руки опустились, молча вышел. Через 40 минут прибежала какая-то мадам, сказала, что да, нашли этого мужика в списках, перепутали с другим дядькой, все поменяли, пусть госпитализируется. А мужика-то уже нет. Позвонить? "Да забей, чего искать, приедет в следующий раз". Сам хотел позвонить, раз им лень, но мне его номер не дали. К заведующей пришлось идти сразу с двумя вопросами. Я понимаю медсестру в том смысле, что страшно встать на место неизлечимо больного и не хочется оказаться там вместо него, но гораздо лучше я понимаю деонтологию, которая почему-то считается краснокнижным зверем. Когда я слышу, как моей жене говорят: "За что ж тебя так бог-то наказал?!" — мне хочется ударить, потому что это пиздец, и этому пиздецу нет и не будет никогда никакого оправдания.