При всем обилии макарун, орео, имбирного печенья и прочей сухомятки к чаю, такой дикостью кажется, что я любил в детстве сухарики. Эти зубодробительные обгорелые ломти хлеба, обваленные в сахаре и с пришлепнутым зачуханным изюмом. Этот кусок, размером больше человеческого рта, не откусить, пока не размочишь его в молоке до состояния, когда часть уже остается там плавать. Сейчас сухарь видится каким-то нищенским изобретением, а тогда был лакомством, которое мне даже не давали во время диеты.