Лет до пятнадцати я вела себя отвратительно: никого не слушала, дебоширила, грубила соседям, била стекла. От меня выл весь двор, детям запрещали со мной дружить, впереди маячила перспектива постановки на учет. Так мне хотя бы не было обидно за то, что всегда и во всем обвиняют меня. Я даже не помню, с какого возраста это началось: кто-то разобьет окно – я виновата; кто-то вытопчет клумбу – я виновата. Поэтому в какой-то момент я стала пакостить. Разбили окно – я разобью два; перевернули скамейку – переверну две. Окончательно скатиться мне не дала классная руководительница. Однажды она позвала меня к себе в кабинет и стала спрашивать, почему я так себя веду, чего мне не хватает, чтобы быть хорошей девочкой. Я и рассказала ей, почему мне просто нет смысла быть хорошей, что меня и так всегда и во всем обвиняют попусту. Тогда она мне ничего не сказала, но после стала то и дело хвалить за успехи на своих уроках. И это сработало! Я стала стараться, начала лучше учиться, вскоре меня начали хвалить и другие учителя. На хулиганства времени не осталось, так что школу я закончила с аттестатом пусть и не отличным, но с минимумом троек. А что родители? Когда я их спрашиваю, почему они верили всем жалобам на меня и даже не пытались разобраться, кто прав, а кто виноват, они только смущенно опускают глаза: «Мы с соседями ссориться не хотели».