Мы с моей двоюродной сестрой, дочкой маминой сестры, одногодки, родились с разницей в один месяц. Как мне рассказывал папа, моя мама с самого нашего рождения устроила между нами какое-то дикое соревнование — ей, как воздух, необходимо было, чтобы я везде и во всем была первой. Чтобы первая пошла, первая заговорила. Дальше — больше. Чтобы первая научилась читать; чтобы пятерок у меня было всегда больше. Мне стало совсем тяжело, когда сестру отдали в художественную школу. Мама быстро меня спровадила туда же, хотя я хотела на танцы. У сестры несомненные способности к рисованию, а я даже раскраски никогда не любила. Работы сестры вывешивались на стенды, моими там и не пахло. Даже учитель просил маму не мучить меня, ведь способностей к рисованию у меня не было совсем. Дома были постоянные скандалы и истерики, я выслушивала, какая я лентяйка, совсем не стараюсь, маму не хочу порадовать. И, в конце концов, отец просто отказался давать денег на художку. Мама закатывала все новые и новые истерики, рыдала, изображала сердечный приступ, но отец твердо стоял на своем — хватит мучить ребенка. И мама вообще перестала интересоваться мной, только жаловалась всем, что дочка у неё бездарная выросла. Позже я захотела на фортепьяно, отец поддержал, мать от меня отмахнулась: "Бездарность, куда лезешь?" Но мне понравилось, а на пении учительница сказала, что у меня есть голос и слух, надо развивать. Я стала усиленно заниматься и добилась определенных успехов, на отчетных концертах по хору мне давали сольные партии. Даже двоюродная сестра и тетя порадовались, что я нашла свое, отец вообще был счастлив. Но мама твердила одно и то же: "Бездарность, твой потолок — в переходах петь с протянутой рукой". Сейчас я выступаю с хоровым ансамблем, езжу в туры по городам, моя двоюродная сестра работает дизайнером, мы хорошо общаемся. Когда мне потребовалось обставить свою квартиру, я именно к ней обратилась и не прогадала. Она поняла меня с полуслова, сделала именно так, как я хотела. Но мама до сих пор упорно меня не принимает и всем доказывает, что я веду полунищенскую жизнь, о своих выступлениях вру, а зарабатываю редким пением в дешевых забегаловках. Даже когда мой ансамбль показывают по телевизору, она фыркает и говорит, что там не я, а кто-то похожий. Всё это я узнаю от других родственников, так как с мамой уже пятнадцать лет не общаюсь, с тех пор, как родители развелись.