Я была отвратительной матерью и долгое время трусила поговорить об этом с сыном. Наконец-то решилась, попросила прощения. Он ответил, что у него было "детство как детство". А лучше бы не сдерживался и высказал мне в лицо накопившиеся обиды, потому как детство у него было ужасное. Я родила в 15 лет. Мать сказала, что поможет поднять внука. Отец ребёнка слился. Я не ощущала никакой привязанности к сыну, только злилась всё время. Порой, когда он плакал, я специально не подходила к нему, игнорировала, запиралась в ванной. Порой кричала, чтобы он заткнулся. Физической или моральной помощи не было. Только в те дни, когда я ходила в вечернюю школу, мать сидела с внуком. Вскоре в семье появились финансовые проблемы, так как мы втроём жили на крохотную зарплату матери. В 1,6 я отдала сына в сад и начала браться за подработки. В 18 лет решила уехать подальше. Хотела скинуть с себя ответственность, начать с чистого листа. Но мой побег остановила рыдающая мать, умолявшая не делать этого, так как она одна не справится. Когда сыну исполнилось 5, мать внезапно умерла (тромб), оставив нам квартиру. Позже я смогла поступить на заочное. Сыном я никогда нормально не занималась, воспринимала его как обузу. Кормила, одевала и всё. Не играла, не развивала, не обнимала, не хвалила, не жалела, не скучала. Даже когда он болел, мне это казалось очередной подставой с его стороны. Постоянно орала, обзывала, наказывала за ерунду. Разве что не била, но ситуацию это лучше не делало. Хотя сын был беспроблемным ребёнком: не хулиганил, хорошо учился, быстро стал самостоятельным, чтобы меня не напрягать. А ещё рос очень ласковым, тянулся ко мне, старался сделать мне приятное. Я ничего не ценила, его попытки привлечь внимание меня ещё больше раздражали. Получив диплом, нашла стабильную работу, материальное положение выровнялось. Я перестала срываться на сыне за тяжёлую жизнь, но теплоты в наших отношениях не прибавилось. Я по-прежнему не интересовалась им. Очнулась, когда сыну было 17, и он уехал в Москву учиться. Вроде как об этом я мечтала: отправить его из дома. Однако впервые за много лет я почувствовала, что волнуюсь за него. Впервые я сделала шаг навстречу своему ребёнку, захотела найти общий язык, хотя боялась, что уже слишком поздно. Постепенно благодаря его отношению ко мне мы наладили контакт. Сейчас сыну уже 20, учится в Бауманке, работает. Я помогаю ему деньгами, поддерживаю, жду в гости, стараюсь частично восполнить пробелы. Я понимаю, что сын такой умницей вырос не благодаря, а вопреки моему воспитанию. И меня душит вина за упущенные годы, за боль ребёнка, который рос без маминой заботы, который искренне меня любил и не понимал, почему мама ведёт себя так жестоко. Я себя ненавижу за то, что отыгрывалась на сыне за ошибки взрослых и свою глупость. Я ничего ему не дала и не заслужила его прощения, понимания. А он всё равно почему-то меня принял даже такую.