До сих пор помню своего отца, лежащего в гробу. Это жёлтое, восковое лицо, цветы вокруг на подушке. Его в морге причесали так, как он никогда при жизни бы не причесался, несмотря на то, что предпочитал строгий стиль. Мне тогда было 11 лет, и я поняла, что никогда больше его не увижу. Он был строгим, но справедливым, мастерил самые лучшие игрушки для своих детей, готовил чудесные ягодные пироги, очень вкусно жарил мясо. Он работал изо всех сил, брался за любую работу, чтобы нам было хорошо. А теперь от него осталась только эта бездушная кукла, которую зароют в землю и забудут. Помню, как бросилась к нему и начала плакать на его груди. Меня тогда еле отцепили от него, не хотела отпускать. До сих пор чувствую его застывшую, как будто деревянную грудь, а ведь я так любила обнимать папу и чувствовать его тепло и биение его доброго сердца. С того дня во мне как будто не осталось способности любить. Я стала холодной, я не хочу любить, не хочу привязываться, чтобы потом не терять так своих любимых…