Меня предала родная дочь. Я растила её одна, было невероятно трудно. Начало нулевых, муж нас бросил, родители сами еле концы с концами сводили. Я снимала комнату в общаге, где тараканы бегали табунами. Работала, мыла полы, а дочку с собой в корзине плетёной таскала по подъездам. Родители где-то раз в пару месяцев привозили из деревни овощи, закрутки, варенье, на них и держались. Готовила в комнатке на старой электрической плитке с одной конфоркой. Да, я понимаю, сама виновата, что влюбилась в придурка, бросила медицинский университет, куда поступила сама после школы с золотой медалью. Родители отговаривали от такого кавалера, но я же самая умная. Залетела, думала, что он женится, всё будет хорошо. Он накормил завтраками, а потом свалил. Срок был приличный, пришлось рожать. Брала академ, но восстановиться уже не смогла, ушла. Дочь очень любила, несмотря на трудности и боль, которую пережила. Потихоньку налаживала жизнь, но высоко уже не поднялась. Училась заочно на какой-то первой попавшейся специальности в коридорном университете, который был через дорогу. Работала, и торговала, и полы мыла, и убиралась в домах. Смогла приватизировать и выкупить комнату в общаге, плакала от счастья, что смогла, хотя долгов было выше крыши. Жили бедно, не скрою. Много что не могла купить дочери, но всегда любила её, старалась дать всё ей. Когда родителей не стало, продала их дом в посёлке, комнату в общаге и купила однушку. Дочери было завидно, конечно, что у других полные семьи, достаток. Но я компенсировала всё любовью, заботой и поддержкой. Всегда говорила, как важно учиться. Она была моей радостью и отрадой. И вот, как это бывает, объявился наш папаша. Он богат, у него свой бизнес с партнёром, всё при нём: и машина, и квартиры, и куча всего. Нашел меня в соцсетях, начал написывать, вычислил, где я живу, приехал. Дочери было 19 лет. Она знала, что отец её — трус и предатель, кобель и нахал. Я не скрывала этого никогда. Сначала она относилась к нему с презрением и видеть не хотела. Но он просто купил её: дорогущий телефон, магазины одежды, обуви, духи, драгоценности. Он не обзавёлся семьёй, детей больше не было, а тут взрослая дочь, умная и красивая. Я запрещала общаться, но она меня не слушала. И заявила как-то: "Ты меня лишила отца, запретила ему со мной видеться". Я не знала, что сказать, так опешила. Рассказала, как я беременная стояла под его окнами в декабре, в мороз, ждала, когда он приедет, чтобы поговорить, чтобы попросить помощи. А он называл меня жирной и говорил, что я залетела от какого-нибудь дебила и хочу повесить на него своего выродка. Хотя он был у меня первый и единственный! Как я звонила ему и пыталась сказать, что у него родилась дочь, а он не брал трубку, а если и брал, то посылал меня. Но дочь не верила и начала предъявлять претензии, что со мной она жила в нищете, убогой общаге, в крошечной однушке, хотя могла бы жить с отцом. Не понимала, что это он же и обрёк нас на нищету. Что я была девочкой совсем, без помощи, но не сдала её в детдом, не спилась, а как смогла, так и выкарабкалась. В итоге дочь просто ушла к отцу. Он купил ей квартиру, машину, давал денег. Меня она стала презирать. Я так плакала… А через несколько лет её папаша нашёл молодую жену, она родила ему друг за другом двух детей, и старшая стала не нужна. Из квартиры её выперли, машину отобрал (это всё было куплено на папашу, предусмотрительно), карту отобрал, денег лишил. И дочь пришла ко мне. А я не могу и не хочу её видеть. И помогать не буду. За несколько лет, пока её не было, я нашла себе мужчину, я продаю квартиру, переезжаю на юг, где он живёт, к нему, мы женимся. У него свой дом, он старше, жена умерла, дети взрослые. Любит меня, а я — его. Простой и надёжный человек. Я так плакала, когда дочь ушла и не объявлялась. Вспоминала, вспоминала, вспоминала... Как на последние деньги купила ей хороших конфет от Деда Мороза и мягкую игрушку, как она радовалась, когда нашла их под ёлкой. Как мы ездили на море, когда она была подростком, как я копила на него деньги, не купила себе новую куртку, а ходила в облезлой, в дырявых сапогах, лишь бы ей показать море, о котором она мечтала. А теперь отплакала. Отрезало.